На следующий день после объявления начала войны в райвоенкомат начали приходить юноши, девушки, рабочие средних и пожилых лет. Они просили зачислить их добровольцами и отправить на фронт. Только за первые два дня войны поступило более двухсот заявлений от рабочих и служащих Казанского порохового завода. К осени на фронт ушла значительная часть рабочих, ИТР и служащих, призванных в армию. Среди них первыми записались В. Скворцов, А. Тюрин, Р. Ураскузин, Л. Казаков, А. Карташов, Г. Файзрахманов, В. Жаворонкова, М. Агафонова.

В первую неделю большая часть времени у руководства завода и начальников цехов уходила на организационные вопросы. Некоторые вспомогательные участки почти полностью лишились рабочей силы. На погрузочно-разгрузочные работы приходилось отправлять так необходимых цехам ремонтников, технологические мастерские пополнялись конторским персоналом цехов и служащими заводоуправления. Стал остро ощущаться дефицит транспорта и строительных рабочих.

Но самым важным для руководства завода в этот период было расширение производственной базы, без которой нельзя было и думать о выполнении заданных объемов. Для этого надо было срочно принять более 2000 рабочих строителей. В течение июля завод начал пополняться за счет пенсионеров, домохозяек и подростков, но этого было недостаточно.

Многотиражная заводская газета «Сталинец» (ныне «Пороховик») в первом после объявления войны номере выдвинула лозунг: «Женщины, замените на производстве своих мужей, братьев и сыновей!» Мастер пироксилинового цеха З. Власова писала в газету: «… На том месте, где я сейчас работаю, женщины раньше не работали, а сейчас я хорошо справляюсь с делом. За двадцать дней июня мы перевыполнили график, но сейчас мы будем давать продукции еще больше». В этой же газете помещена фотография машинистки стахановки Каменевой, которая овладела специальностью слесаря, чтобы в любой момент заменить на работе мужчин.

«Ввиду тяжелого испытания, постигшего нашу Родину, я не могу безучастно относиться к тому, что сейчас происходит, а посему предлагаю свои услуги на трудовом фронте», — писал в своем заявлении в отдел найма 63-летний пенсионер Василий Семенов, работавший ранее на заводе. 59-летняя пенсионерка Мария Лопатина также вернулась на завод и заявила: «Хочу вместе со всеми работать для победы над врагом, отдать на это свои последние силы…».

Вскоре вышло постановление Совета обороны «О проведении мобилизации сельской молодежи, не подлежащей призыву в армию, для использования на предприятиях военной промышленности». Заводу были выделены определенные районы Татарстана и Кировской области, куда были направлены уполномоченные по мобилизации. Это позволило восстановить необходимую численность рабочих за счет сельских девушек. В августе к заводу прикрепили два батальона военных строителей общей численностью 2500 человек. Часть стройбатовцев, отданных в распоряжение отдела капитального строительства, сразу была задействована на строительстве дощатых насыпных казарм и бараков для размещения прибывающей рабочей силы, а основная часть на возведении производственных помещений и других строительно-монтажных работах.

В августе решился вопрос с пополнением гужевого транспорта. Из Монголии на завод было доставлено около ста небольших, но выносливых лошадей, прозванных «монголками».

Были приняты меры и по защите завода от возможного воздушного нападения. По периметру были установлены четыре зенитные батареи. На крышах бани, напротив заводоуправления, расположились расчеты четырехствольных зенитных пулеметов. На заводе был введен всеобуч для всех мужчин в возрасте до 55 лет. Из этого состава обучающихся сформировался истребительный батальон, который с сентября был переведен на казарменное положение. К концу сентября положение на фронтах настолько ухудшилось, что по приказу Совета обороны в западной части республики, в частности в Кайбицком районе, начали возводить запасной оборонительный рубеж. На рытье окопов были направлены студенты из всех вузов города, часть рабочих из предприятий и, в порядке мобилизации, другое трудоспособное население.

В это трудное время, когда было необходимо развернуть работу на максимальную мощность, завод работал на пределе возможностей. Руководство и опытные пороходелы сутками не выходили из цехов. В кабинетах, в бытовках были поставлены топчаны, нары и другие приспособления, где можно было на несколько часов сомкнуть глаза. При выходе из строя оборудования эта категория специалистов вместе с руководителями участков не уходила с завода, пока оно не было восстановлено. Рабочие, превозмогая усталость, отдавали делу все свои силы. И таких было много.

С первых же дней войны примеры самоотверженного труда стали повседневным явлением. В начале июля в первой мастерской порохового производства надо было отремонтировать пресс. На это требовалось не менее трех дней. Слесари Ахатов, Галеев, Касымов и бригадир Шигапов во главе с мастером Гугенотовым 25 часов не выходили из цеха и сумели пустить пресс в работу. Вслед за тем эта же бригада выполнила еще одно задание в течение двух дней, вместо пяти. Не отставали от них и слесари этого же цеха Халимуллин, Моисеев, Валеев, Сафин с мастером Мелентьевым во главе, которые приходили домой только повидаться с семьей и сменить белье. В том же цехе потребовалось провести значительные земляные работы. По расчетам на это нужно было потратить не менее 12 дней. Рабочие и служащие цеха провели массовый субботник и сделали эту работу за 8 часов.

Во всех подразделениях завода никого не нужно было агитировать. Люди горели желанием сделать как можно больше, хоть чем-нибудь помочь фронту. Так, при срочном пуске в работу здания порохового цеха работники электроотдела Мошков, Кудель, Абдрашитов, Черных вместе с электромонтерами порохового цеха не покидали места работы, до тех пор, пока не обеспечили пуск в эксплуатацию этого важного для работы по ускоренной фабрикации здания.

Служащие заводоуправления по инициативе своей профсоюзной организации приняли решение удлинить рабочий день для тех, кто не занят на сверхурочных работах, до одиннадцати часов, для того, чтобы ежедневно в течение трех часов работать на тех объектах завода, где ощущалась особая необходимость. Инициатива заводоуправленцев была поддержана конторскими работниками всех цехов. Такие примеры были в то время повседневным явлением. Никто не говорил о трудностях, все понимали, что работали для фронта и до предела напрягали свои силы, стремились в самые кратчайшие сроки выполнить любые задания. Ни о личных делах и заботах, ни тем более об отдыхе, никто не помышлял. На пределе морального и физического напряжения работали все – и рабочие, и начальники.

За первые три месяца войны завод добился существенного увеличения объемов производства. По сравнению с маем, июньский выпуск продукции составил 150%, в июле – 27%, в августе – 300%.

Наращивая темпы увеличения объемов, в цехах проводили крупные мероприятия по реконструкции зданий, монтажу дополнительного оборудования, по освоению новых марок порохов и зарядов, внедрению новой технологии.

Выпуск пороха по ускоренной фабрикации потребовал большого количества серной кислоты. На доставку кислоты из других мест рассчитывать не приходилось. Нужно было срочно увеличивать производительность заводского сернокислотного производства, перестраивать кислотные системы. Работа проводилась круглосуточно, без остановки производства. Переделали заново всю систему газоходов и кислотопроводов. В результате работы, проделанной под руководством начальника цеха П. Абрамова, технолога Г. Шацких и механика М. Козлова, общая мощность системы возросла в два раза. Завод был полностью обеспечен своей кислотой на протяжении всей войны. Большие усилия к этому приложили мастера Шмаков, Спиридонов, начальник лаборатории Осипова, рабочие Шадрин, Макаров, Гарифов.

До конца 1941 года в пироксилиновом цехе продолжили третью нитку массопровода, установили дополнительные голландеры, второй абсорбер для улова паров азотной кислоты и ловушку для измельченной продукции. Многое из оборудования было изготовлено в заводской ремонтно-механической мастерской.

В пороховом цехе за короткое время освоили изготовление порохов из пироксилинов из древесной целлюлозы, перешли на прессование всех зерненых марок без фильтрации, ввели максимальное число втулок при прессовании всех марок пороха. Для размещения дополнительных прессов Бюллера, эвакуированных с Шосткинского завода, построили новое здание. Мастерскую для резки пороха расширили для установки новых резательных станков. В это же время был завершен монтаж шахтной сушилки пороха.

К концу 1941 года на заводе освоили производство пироксилиновых шашек для противотанковых гранат. К этому времени возникли проблемы с энергоснабжением. Стало ясно, что каменного угля с Донбасса завод не получит. Требовалось перевести котельные с угля на мазут, одновременно повысив их мощность. Не останавливая ТЭЦ, работы вели круглосуточно. Специалисты были переведены на казарменное положение, спали в бытовках, где были поставлены койки. В труднейших условиях группа энергетиков за 2 недели, вместо одного месяца по графику ППР, провела ревизию турбогенератора. На этом фронте отличились рабочие Сабиров, Набиуллин, Шустов, Макеев, Ахмеров, трудившиеся под началом опытного специалиста, впоследствии начальника турбинного цеха, Патрина. Однако все эти перечисленные мероприятия должны были дать ощутимые результаты лишь в следующем году.

А пока, работая в сложных условиях, завод с большим трудом выполнил мобилизационный план. Большие производственные издержки объяснялись в первую очередь тем, что завод в этот переходный период пополнялся пенсионерами, женщинами, подростками, мобилизованными из сельских районов девушками. Всех их надо было обучить элементарным навыкам, разместить в бараках, организовать их труд и более или менее сносное существование. За короткое время при напряженной и изнурительной работе, переутомлении и недоедании, постичь профессиональную мудрость и спецрежим было нелегко.

Не случайно, что в эти месяцы на заводе произошло самое большое количество несчастных случаев за все годы войны – 397, из них 3 смертельных. Зарегистрировано много случаев нарушений технологических режимов и регламентов. Семь партий пороха были не приняты заказчиком и возвращены на исправление. Все это при введении строжайшей дисциплины, когда за малейшее нарушение грозила гауптвахта, а за «дезертирство» с трудового фронта, которым считалось отсутствие на рабочем месте более трех часов, — суд, и ссылка в «места, не столь отдаленные».

Дело усугублялось резким ухудшением уровня жизни, если не сказать голодом. В эти дни в рабочем поселке с ночи у хлебных магазинов выстраивались большие очереди, за порядком которых наблюдали полиция и особмил. Без очереди пропускались только призывники с повесткой из военкомата. К концу первой недели войны магазины были пусты. В начале июля была введена карточная система. Для рабочих завода норма хлеба была 750 граммов, для служащих – 600 граммов, иждивенцам – 400. В последующем эти нормы менялись, так иждивенцы с 1942 года и до конца войны получали по 300 граммов хлеба. Положение на фронтах тоже не способствовало улучшению морального состояния людей. Дело шло о спасении Родины, что можно было сделать, лишь проявив огромную силу духа.

Были и конкретные производственные причины, мешавшие выполнять мобилизационные планы.

В первые месяцы войны возникли большие трудности из-за низкого качества основного сырья – целлюлозы. Из-за перегрузки железных дорог войсковыми перевозками поступление сырья шло с перебоями. Приходилось в больших количествах перерабатывать целлюлозу, поступившую из запасов других заводов, сильно и неравномерно подмоченную. Двойная, тройная ее сушка в пневмосушилке не гарантировала полного высушивания, что приводило к неприятностям в технологии и к ухудшению качества. Древесная целлюлоза поступала по техническим условиям военного времени, согласованным поставщиком «наверху», без проверки на наших заводах. По этим ТУ было значительно снижено содержание основного вещества, повышена влажность и ухудшены другие физико-химические показатели. Получаемый из нее пироксилин удовлетворял сниженным требованиям военного времени, но его переработка вызывала затруднения как у пироксилинщиков, так и у пороховиков. Все это и явилось одной из причин срыва сдачи порохов для патрона под тяжелую пулю для армии, что и повлекло за собой смену руководства завода. Вместо К. Иоффе начальником завода был назначен главный инженер IIIГлавного управления НКБ А. Якушев, которому вменялось в обязанность разработать организационно-технические мероприятия, позволяющие в кратчайший срок ликвидировать недостатки в работе завода и обеспечить выполнение плана.

С каждым днем фронт требовал от завода все больше и больше боеприпасов, что было вполне понятно, так как завод № 40 оставался единственным бесперебойно, на полную мощность работающим, предприятием, выпускающим пироксилиновые пороха. Шостинский завод оказался в оккупации, Тамбовский был «на колесах», работал лишь частично, так как большое количество оборудования было демонтировано и отправлено в тыл и возвращено обратно лишь после того, как немцы потерпели поражение под Москвой. Остальные заводы лишь только-только входили в строй. Поэтому основная тяжесть по изготовлению пироксилинового пороха и зарядов легла на плечи казанцев.

А. ЯкушевГ. ШацкихК. ГарифовК. ПатринЛ. КазаковМ. АгафоноваМ. КозловП. АбрамовВыпуск газеты Сталинец от 28 июня 1941 года